Ромашка и корица

[devyatihvostaya]

Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер», Гарри Поттер (кроссовер)
Основные персонажи: Гермиона Грейнджер, Рон Уизли
Пэйринг или персонажи: Гермиона\Рон
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Флафф, Hurt/comfort
Размер: Драббл, 4 страницы
Описание:
После окончания войны и перед началом новой настоящей жизни проходит тонкая невидимая грань. Увидеть которую можно только после того, как перешагнешь ее. Нужно открыть запертую дверь, и ты поподешь в мир, пахнущей ромашкой и корицей.
Посвящение:
Всем, кто любит канонных Гермиону и Рона.
Примечания автора:
Многие считают, что Рон не подходящая пара для Гермионы. Я нет.
Он сидел на травке, опираясь сзади на руки и запрокинув голову, жевал травинку и жмурился. Чему-то улыбался. Он был счастлив сию минуту. Никакие тревоги не терзали сердце. Он забылся. Здесь, посреди этой душной высокой травы, обращая лицо высасывающей глаза голубизне неба и горячему июльскому солнцу. За безмятежностью и спокойствием, которые излучал весь его вид, можно было наблюдать вечно. Его длинные руки и ноги больше не ощущались как что-то чужеродное, он перестал быть нескладным подростком, стал мужчиной. Мужчиной, пережившим достаточно, чтобы так называться.

Белые, а кое-где еще розовые, шрамы на его крепких руках. Шрамы на сердце. Нежный ветерок трепал расстегнутый ворот рубашки, невольно открывая ключицы. Длинные светлые ресницы легонько подрагивали. И запах ромашки. Казалось, он повсюду, обволакивает со всех сторон. Гермиона точно знала, что это его запах – терпкий, горьковатый и настоящий, запах живой земли и зеленых яблок. Так пахла его кожа разогретая солнцем. Она невольно вдыхала его запах, и ощущение безграничного спокойствия окатывало ее с головой. Хотелось сидеть вот так -беззаботно как можно дольше.

Вокруг их душистого зеленого убежища все дышало жизнью. Кузнечики стрекотали, наигрывая невидимыми скрипочками любовные песни. Яртышник и короставник покачивали фиолетовыми шапочкам в такт с мелодией ветра, сухие серые стебли дудника возвышались над зеленым морем, создавая тень своими белыми пушистыми зонтиками. Пора начинать жить –говорило все вокруг.

Сегодня они вдвоем убежали из Норы рано утром, когда на траве еще не высохла роса, и воздух был полон запахом утренней свежести. Захватив с собой плед и корзинку еды, они пробирались сквозь высокие густые травы на поляну с другой стороны холма. Им хотелось сегодня быть только вдвоем. Июль, и пора бы уже прийти в себя, перестать прятаться друг от друга и будущего.

Только вдвоем на весь день.

Рон лег на спину, заложив за голову руки, и, не открывая глаз, продолжал улыбаться своим мыслям. С самого утра они не сказали друг другу ни слова. Им вообще не нужно было разговаривать, достаточно было посмотреть в глаза, и становилось все понятно. Гермиона наблюдала за ни, накручивая локон на палец. Ей стало интересно, чему он так улыбаются, она тоже закрыла глаза, направив лицо к солнцу. Повинуясь неведомой силе, ее губы сами растянулись в улыбке. Солнце пригревало веки, даря ощущение вселенского спокойствия и безопасности. Было очень приятно так сидеть, ощущая себя будто окутанной материнской заботой. И запах ромашки.

Открыв глаза, Гермиона обнаружила, что Рон на нее смотрит. Смотрит с нежностью и каким-то новым чувством. Его взгляд загадка.

Нет, не загадка. Она ощутила это сама и увидела отражение в его глазах, голубых, словно небо. Его белая бледная кожа так не любит солнце и краснеет от его безжалостных лучей, но не сегодня. Гермиона позаботилась об этом.

Долгий взгляд глаза в глаза. Щелчок. Все сразу становится бесконечно легко, и возведенные толстые монолиты преград рушатся, осыпаются мелкими камнями, равняются с землей и исчезают в небытие. Его вспыльчивая натура вдруг становится мягкой и податливой. Ее вечные напряженность и строгость к себе раскололись как скорлупки ореха, обнажая романтичную и открытую - настоящую ее.

Легкий ветер налетел как мальчишка-хулиган, легонько толкнув в спину и растрепал ее волосы. Корица. Запах ее волос. Такой домашний и уютный. Запах маминой выпечки и кофе по утрам. Все, что он так любит. Запах обволакивает его, и он почти растворился в нем. Щелчок. Снова этот взгляд глаза в глаза. Еще минута и внешний мир отступает, повинуясь их внутренней энергии, зарождающемуся порыву.

Рон, потянувшись, садится перед Гермионой. В его неспешных движениях чувствуется уверенность и сила, которой хочется подчиниться. И Гермиона подчиняется. Он касается пальцами ее щеки, проводит вдоль скулы, спускается к шее, к беззащитной ключице, неловко выглядывающей из-под летнего платья. Разогретая кожа Гермионы покрывается мурашками. Рон подвигается ближе, он возвышается над Гермионой, заслоняя солнце. Она жмурится, и чувствует, как пульсируют ее губы. Миг, и вместо пульсации, теперь на губах вкус ромашки. Горькие и сухие губы Рона. Сначала робко. Гермиона слышит свое сердце, оно словно крылья колибри - тысяча ударов в секунду. Дрожь пробегает по телу, сладостный трепет захватывает дух. Пришло их время. Пора перестать стесняться друг друга, и окунуться в страсть, почувствовать жар собственных тел. Ощущать друг друга, слиться воедино. Время переступить черту. Один маленький шаг –это так просто.

Его руки смело касаются ее тела, медленно исследуя его. Она не двигается, замерев, чтобы почувствовать все. И запомнить. Навсегда.

Он стягивает с Гермионы рукав-крылышко, обнажая хрупкое плечо. Полоска белой кожи контрастом оттеняет легкий загар шеи и лица, проводя границу дозволенного. Но сейчас все границы стерты. Гермиона открыто и с вызовом смотрит на Рона, ожидая продолжения. Но он не спешит, он наслаждается обнаженной невинностью. Это завораживает. Он не хочет нарушать хрупкость момента, не хочет переступать грань, он желает и дальше гадать что под этим платьем. Ведь это так интригующе и захватывает дух.

Гермиона решается сама. Она садиться перед Роном прямо, и игриво улыбаясь, стягивает платье через голову. Ее щеки заливает румянец – запоздалая стыдливость. Рон тоже краснеет, скорее от неожиданности и легкости, с которой Гермиона рассталась с преградой, казалось бы, единственной разделявшей их. У него есть время, не прикасаясь, разглядеть ее. Он с удивлением отмечает, что она не надела белье. Чистая белая кожа, не задетая солнцем, маленькие аккуратные грудки, узкая талия, впалый живот, беленькие простые трусики, сходящиеся острым клином между стройных бедер – чаша Грааля. Горячая волна, зародившаяся где-то внизу живота, несется вверх к голове Рона. Это слишком для него.

Он не хочет портить момент и старается сдерживать себя. Стягивает футболку, и наклоняется к ее лицу, заставляя Гермиону откинуться назад и лечь на спину. Она безусловно подчиняется. Он целует ее шею, несмело прикасается руками к ее обнаженному телу. Гермиона дышит часто и прерывисто, кажется, она больше не может сдерживаться. Зарывается пальцами в короткие волосы на затылке Рона, притягивая его ближе. Он прекрасно понимает чего от него ждут, и уже более смело ласкает губами и руками ее тело. Кожа Гермионы тоже пахнет корицей, и даже на вкус слегка пряная и острая. Рон легонько прикусывает сосок и Гермиона вздрагивает всем телом, выпуская на волю легкий стон. Его это заводит и он уже не сможет остановиться, даже если захочет.

Приятные ласки, долгие поцелуи, едва слышные стоны. Рон медленно движется вниз, к ее бедрам. Гермиона открывает глаза и видит над головой белый зонтик дудника, сквозь него видно чистое синее небо. Оно будто льется на Гермиону сверху. Легкий ветер приятно холодит кожу в тех местах, где Рон ее целовал. Она слышит тяжелый полет шмеля. Кажется, словно сама земля говорит с ней.

Рон уже добрался до последнего барьера и остановился в замешательстве. Робость и неопытность. Гермиона снова пришла на помощь и сделала первый шаг. Она стянула с себя трусики и бросила их куда-то в траву, потянулась к ремню джинсов Рона, но он решил, что сделает все сам. Путаясь в штанинах, он, наконец, справился, стянув их вместе с бельем. Теперь настала очередь Гермионы разглядывать.

Долговязое тело Рона уже не казалось таким нескладным. Крепкие жилистые руки и ноги, ровные плечи с розовой бороздой большого шрама от расщепления, длинная шея, дорожка рыжих завитков, идущая от пупка вниз. И веснушки. Они, щедрой россыпью, украшали все тело. Не слишком яркие, едва заметные, они создавали золотистый ореол. Его очевидное возбуждение накатило на девушку жаркой волной. Она прикрыла глаза и сразу почувствовала как его руки касаются ее тела.

Казалось, жар двух обнаженных тел раскаляет полуденный июльский воздух. Все звуки вокруг будто стихли, слышно только дыхание и стоны. Запахи уступили место ромашке и корице. Ни одно живое существо на милю вокруг не смело прерывать колдовство. То, что происходило, было гимном жизни. Не отчаяньем или слабостью.

Волосы Гермионы совсем растрепались, щекотали Рона. Она рассмеялась, он смущенно улыбнулся, но тут же пристально посмотрел на нее. В его глазах читалась решимость, и Гермиона только кивнула прикрыв глаза. Рон раздвинул коленом бедра, а девушка выжидающе замерла.

Все случилось очень неожиданно быстро, она даже не успела ничего понять. Он вошел в нее, не причинив боли, и, замерев, вглядывался в ее лицо. Она только улыбнулась и расслабилась. Приободренный Рон поцеловал ее в губы и медленно задвигался. Она не хотела его отпускать, обхватив его шею руками, прижала к себе, желая чувствовать его горячую кожу, тяжесть его тела, запах ромашки. Он подчинился.

Неспешно двигаясь, он вызывал у Гермионы стоны и дрожь по телу. Это было как игра на флейте, звуки которой дарили наслаждение. Рон перехватил руку Гермионы, переплетая свои пальцы с ее, нежно поцеловал в губы. Она обхватила его талию ногами. Долгие минуты наслаждений, они исследовали тела друг друга, боясь не запомнить и упустить момент. Целовались страстно и взахлеб. Прижимались телами, стараясь стать еще ближе, глубже проникнуть друг в друга.

Щелчок. Из мира ушли все звуки, запахи, солнечный свет, исчезли зонтики дудника над головой. Небо качнулось. Воздух будто загустел и замер. Щелчок. Мир ожил вновь, небо вернулось на место, солнце ослепило глаза, а по телу Гермионы разлилось сладкая нега. Губы снова запульсировали и пересохли. Она посмотрела на Рона, его лицо залила краска. Он осторожно опустился на плед рядом с ней.

Солнце перевалило за полдень, кузнечики стрекотали, ветер легко касался макушек цветов, воздух дрожал. Они лежали обнаженные, переплетаясь ногами и руками, посреди зеленого моря с белыми и фиолетовыми барашками.

Жизнь была прекрасна.